 20.03.2009 - Логика гуманитарных наук1. Применение естественно-научных методов в гуманитарных науках В науках о человеческом обществе, человеческом духе и его творениях во всех случаях, когда удается получить объективные знания, используется тот индуктивный метод: вначале выдвигается гипотеза, из нее дедуктивным путем выводят следствия, затем ищут факты, которые могли бы эти следствия подтвердить или опровергнуть. 1) Так работают, напр., психологи-экспериментаторы – достаточно вспомнить хотя бы о классических исследованиях Ж. Пиаже (Jean Piaget, 1896–1980), посвященных детскому мышлению и формированию понятий у детей. 2) Другой, очень наглядный, пример дает дешифровка древнеегипетской письменности Ж. Ф.Шампольоном Champollion, 1790–1832), исходившим из выдвинутой еще в XVII в. нем. ученым А. Кирхером (Kircher, 1601–1680) гипотезы о близости древнеегипетского языка к коптскому (культовому языку егип. христиан) и принадлежащей самому Шампольону гипотезы, что древнеегип. письмо было в своей основе фонетическим (а не идеографическим, как полагали ранее). Подтверждение этих гипотез он получил. расшифровав двуязычную надпись (на древнеегипетском и греч. языках) на т. н. Розеттском камне и установив значения отдельных знаков, т. е. построив более подробную гипотезу (теорию), которая была затем убедительно подтверждена чтением множества древнеегипетских текстов. 2. Математических методы – в гуманитарном знании? 1. В то же время в гуманитарной сфере особенно часто случается, что за объективное знание принимается или выдается нечто такое, что на деле объективным знанием не является. Чаще всего это связано с неправомерным перенесением в эту сферу способов рассуждений, используемых в математике и естественных науках – иначе говоря, с подражанием математическим и естественнонаучным рассуждениям (иногда сознательным, но чаще бессознательным). Другая часть специалистов по гуманитарным наукам убеждена, что область их интересов не имеет и не может иметь ничего общего с математикой и науками о природе, так что “гуманитарию” изучать эти науки ни к чему и едва ли не вредно. Действительно, педагогика, например, представляет собой некое воспитательное искусство, в котором, как и во всяком искусстве, ведущую роль играет интуиция, так что “общая теория воспитания” вряд ли возможна. В любом случае, в то время как для уверенности в справедливости математической теоремы достаточно найти одно ее доказательство, историки и юристы всегда стремятся, если есть возможность, найти как можно больше доказательств (свидетельств). При работе с понятиями, плохо поддающимися формализации, как чаще всего бывает в гуманитарных исследованиях, и тем более при осмыслении конкретных фактов формальная правильность не может быть единственным критерием доказательности рассуждения. Не менее важно здесь и то, насколько полно и всесторонне рассматриваются изучаемые явления; если не все их аспекты учтены, то никакая формальная безупречность не сможет застраховать исследователя от ошибок, а если учитывать лишь один аспект, то при подходящем его выборе можно «доказать» все, что угодно (это искусно умели делать уже древнегр. софисты)[5]. К тому же логическая безупречность рассуждений при работе с неформализованным материалом не может быть абсолютной: в таких рассуждениях приходится опираться не только на явно формулируемые посылки, но и на неявные, подразумеваемые, и никогда нет полной гарантии, что эти неявные предположения истинны. Можно сказать, т. обр., что при отсутствии формализации чем «тоньше» цепочка рассуждений, тем она менее надежна, да и никакое логическое рассуждение не дает абсолютно достоверного доказательства. 2. В наше время нередко случается, что за гуманитарные исследования берутся профессиональные математики. В ряде случаев им удается добиться определенных успехов и даже обогатить гуманитарную науку новыми идеями и методами, но это возможно лишь при условии, что такой исследователь почувствует ее специфику. Если же он будет рассуждать привычным ему способом, заботясь лишь о формальной правильности, то его почти наверняка ждет неудача. Если он талантлив и наделен воображением, он сможет построить эффектную цепочку умозаключений, а если к тому же начитан, сможет привести в подтверждение своей конструкции сколько угодно ссылок и цитат. Но если конструкция не основана на всестороннем анализе рассматриваемых явлений и учитывает только некоторые их аспекты, она почти неизбежно окажется несостоятельной. Такова, например, «новая хронология» А.Т.Фоменко, основанная на заведомо некорректной попытке применения математических методов к неформализованному материалу (а также на ряде произвольных допущений, многие из которых противоречат общеизвестным фактам). В XX столетии некоторым гуманитарным наукам удалось уточнить часть своих понятий до такой степени, что появилась возможность использовать для работы с ними мат. аппарат. Возникли, в частности, такие научные дисциплины, как мат. лингвистика и мат. экономика. Этот аппарат представляет собой часть математики, и вся работа с ним ведется с помощью обычных для математики дедуктивных рассуждений, хотя их результаты могут получать истолкование в терминах соответствующей гуманитарной науки. В подобных случаях обычно говорят об использовании в данной науке мат. модели. Т. обр., здесь мат. рассуждения производятся «внутри модели» – следовательно, в рамках математики. А вопрос об адекватности модели, т. е. о «правильности» теории, облеченной в мат. форму, решается так же, как в ест. науках – путем попыток ее фальсифицировать. 3. Историцизм 1. Подражание математической физике Не меньше, чем подражание математическим рассуждениям, распространено в гуманитарной сфере подражание методам рассуждения, используемым в физике и астрономии. На таком подражании основана методология исторического детерминизма (по терминологии К.Поппера – историцизма) – направления в социальных науках, сторонники которого считают, что исторические процессы управляются строгими закономерностями, подобными физ. законам, и общественные науки могут, открыв эти закомерности, предсказывать будущий ход истории подобно тому, как астрономия, опираясь на законы механики, предсказывает будущее движение небесных тел. Представление об истории чел. общества как закономерном процессе, подобном всем другим природным явлениям, зародилось в XVIII столетии, после того, как средневековый взгляд на человека как на нечто принципиально отличное от всего остального, что есть в мире, сменился взглядом на него как на часть природы. Это представление вело к желанию открыть закономерности, управляющие человеческой историей, и перед глазами был блистательный образец: только что И. Ньютон открыл закономерности, управляющие перемещением в пространстве любых материальных тел. Знание этих закономерностей, выраженных в математической форме, позволяло по состоянию системы тел в один данный момент времени предсказывать с полной определенностью, каково будет ее состояние в любой будущий момент. Успехи математической физики вдохновили ученых, занимавшихся социальными науками, на попытки создания теорий, имеющих предсказательную силу. Но кто может сказать, какими путями пошло бы развитие мировой истории, если бы Александр Македонский умер раньше своего отца, или если бы Ганнибал после битвы при Каннах пошел на Рим, или если бы генерал Черемисин в октябре 1917 г. выполнил приказ Керенского – прибыл со своими частями в Петроград и предотвратил переворот? А ведь влияние случайных обстоятельств может быть и не столь очевидным, как в этих примерах: последствия могут оказаться отдаленными и тем не менее весьма значительными. Приведем 2 примера этого рода, относящиеся к общеизвестным фактам. Первый пример. В 1382 г. умер польский король Людовик I. После него не осталось сыновей, только дочери, одну из которых избрали королевой Польши. (Монархия там была избирательная, но ближайший родственник посл. короля имел подавляющее преимущество.) Вскоре польские вельможи выдали ее за Ягайла, великого кн. литовского. Она сначала противилась этому браку, считая, что должна быть верна жениху, за кот. просватал ее отец. Но кто-то из прелатов сумел ей внушить, что, выйдя за Ягайла, она поможет великой миссии: обращению в хр-во языческого народа. В Литве тогда не было гос. религии; в основной массе литовцы были еще язычниками, но среди знати и горожан к тому времени широко распространилось православие. Был крещен в правосл. веру и Ягайло, его хр. имя было Яков. Однако перед свадьбой его по требованию поляков перекрестили в католичество (и назвали Владиславом). – Так возникла уния Литвы и Польши. Поначалу это была только личная уния, обе части государства сохраняли свою отдельную администрацию и свои порядки. Но мало-помалу Литва начала подпадать под польское влияние; гл. следствием этого было постепенное окатоличивание литовцев. Между тем в состав Вел. княжества Литовского входило много рус. земель; оно и называлось, собственно, Вел. княжеством Лит. и Русским. После Батыева нашествия многие зап. и южные русские княжества поддались Литве без серьезного сопротивления или добровольно, потому что это избавляло их от татарского ига. Никаких религиозных или иных утеснений русские в Литве не терпели и пользовались там большим влиянием; все официальные бумаги писались по-русски. Но когда литовцы стали католиками, начались гонения на православную веру; люди, ее исповедовавшие – т. е. русские – почувствовали себя утесненными и обратили взоры на Восток, к возникшему там тем временем мощному единоверному государству, населенному к тому же их единоплеменниками. Потому-то воеводы Ивана III, Василия III и Ивана IV с почти неизменным успехом отвоевывали западные русские земли; потому же и Новгород, когда его независимое существование стало невозможным, присоединился не к Литве, а к Москве: хотя там была сильная литовская партия, противостоять литовской она не смогла, так как Москва была единоверная, а Литва чужой веры. И в конце концов Московская Русь стала единственной Русью, тогда как прежде были 2 Руси – Московская и Западная. – Вопрос: А если бы у Людовика были сыновья, одного из них почти наверняка избрали бы польским королем, и все могло бы пойти совсем иначе. Трудно представить себе, что могло бы быть, если бы до Нового времени дожили 2 или даже 3 независимых русских государства, а Польша не создала себе лишних проблем угнетением украинских и белорус. крестьян. И русские были бы другие, и поляки др., и вся ист. Европы и всего мира пошла бы иначе. Второй пример. Когда в 1761 г. умерла императрица Елизавета Петровна, шла Семилетняя война, и Россия решительно брала верх над Пруссией. Вост. Пруссия была занята рус. войсками, и Россия не собиралась возвращать ее Фридриху, что он хорошо понимал. Но его поклонник Петр III сразу начал мирные переговоры и заключил мир на таких выгодных для Пруссии условиях, о каких Фридрих даже после смерти Елизаветы не смел и мечтать. Петр III отказался от всех рус. завоеваний, вернул Вост. Пруссию без всякой компенсации. В результате цель, которую ставили себе противники Фридриха, начиная войну, – «сократить силы» Пруссии – не была достигнута. А проживи Елизавета годом дольше или не будь Петр III таким пруссофилом – тогда Пруссия, вполне возможно, стала бы второразрядным германским государством, и не было бы ни разделов Польши, ни прусского объединения Германии. Опять-таки история Европы и всего мира сложилась бы по-другому. 2. Теория Льва Гумилева об этносах ГУМИЛЕВ Лев Николаевич (1912–1992) – российский историк, географ, доктор исторических (1961) и географических (1974) наук, академик РАЕН (1991). Сын Н. С. Гумилева и А. А. Ахматовой. Создатель учения о человечестве и этносах как биосоциальных категориях; исследовал биоэнергетическую доминанту этногенеза (назвал ее пассионарностью). Труды по истории тюркских, монгольских, славянских и др. народов Евразии. Подвергался репрессиям в 1930-50-е гг. По теории Гумилева иудейский этнос к моменту жизни на земле Спасителя был на спаде. Тогда на что надеялся Христос в своей проповеди – ведь этнос всё равно был обречен… 3. Теория академика Фоменко Согласно “новой хронологии”, разрабатываемой математиком А. Т. Фоменко, достоверная мировая история начинается с XII–XIII веков, а более ранние события являются призрачными отражениями последующих, сдвинутыми на много веков в прошлое, не то по ошибке, не то по злокозненному умыслу хронистов позднего Средневековья, Петавиуса и Скалигера. Один из важнейших «жестких сдвигов» истории, обнаруженных якобы математически достоверно, составляет 1053 года. «Классические античные авторы писали вероятно, в X-XIII вв. н. э.», – заключает Фоменко. Деятельность Иисуса Христа при этом является отображением активности Римского папы Григория VII (Гильдебранда), «дубликатом» которого Он-де является... Доказывается это, в частности, тем, что длительности правлений императоров средневековой Священной Римской империи Германской нации якобы хорошо соответствуют продолжительностям царствований императоров Древнего Рима, если сдвинуть хронологию на 1053 года. Вероятность случайного совпадения двух рядов очень близких интервалов оценивается математически и получается равной одной триллионной! Оттон II царствовал в средневековой Германии (Священной Римской империи Германской нации – замечаете, Римской же) 23 года и император Тиберий царствовал в Древнем Риме тоже 23 года. Зацепка есть, можно отождествить и получить примерно нужный сдвиг. Дальше надо получить интервал в 53 года, длительность царствования средневекового Генриха IV. Но вот беда – после Тиберия в Риме не было такого интервала. Ну что ж, прибавляем к Тиберию Калигулу, Клавдия и Нерона, получаем суммарную длительность царствований 23 + 4 + 13 + 14 = 54 года. Согласие в пределах ошибки, как говорят ученые люди. Дело нехитрое. Было у человека 4 имени, а решили (опять же злокозненные основатели современной хронологии), что было 4 человека. «Каждый из них содержит в своем полном имени одну и ту же формулу: Тиберий Клавдий Нерон», – пишет А. Т. Фоменко. Ну, допустим на минутку, что если к Калигуле добавить его дядю Клавдия, племянника Нерона и двоюродного дедушку Тиберия – как раз и получится германский Генрих IV. Что за беда, если сохранились и бюсты и монеты каждого из пяти... На что только не шли Скалигер и его сподвижники, заполонившие недра Европы своими фальшивками... Бюсты, правда, не очень похожие... Но дальше – хуже. Для согласования с последующими средневековыми правителями, хотя Тиберия отдельно и с тремя другими уже использовали, берем снова Тиберия плюс Калигулу вместе, затем Клавдия плюс Нерона, затем Нерона отдельно... Но ведь мы же только что согласились, что был один император с четырьмя именами – а теперь расклеиваем его обратно в четыре и комбинируем попарно! Но ведь это уже не отдельные личности, а только имена одного и того же человека! Далее, Веспасиана и Тита считаем только вместе. Недаром оба они Флавии, отец и сын правда, как считалось до Фоменко... Но нет, это Тит Веспасиан Флавий сам себе говорил – «сынок, деньги не пахнут», когда попрекал сам себя в сбирании платы за посещение общественных римских уборных... И так далее, и тому подобное – и тогда уж почти всем императорам древности находятся средневековые соответствия. Если все равно не получается, то одного и того же древнего правителя запарал-лелим двум разным средневековым. И если и так не выходит, назначим Римским императором человека, который им не был (Германик). Приходится и разжаловать нескольких реальных императоров (Гальба, Оттон, Вителлий, Нерва и др.). Впрочем, отсутствие первых трех обсуждается (сроки правления их действительно невелики), что придает делу видимость объективности... После преобразований склейки и расклейки императоров вступает в дело статистическая обработка, и вероятность случайного совпадения длительностей правлений оказывается ничтожно малой. Доказательство тождественности двух рядов необходимо, ведь «это – один из основных параллелизмов», как пишет А. Т. Фоменко. На основании данного “параллелизма” он и приходит к выводу, что Иисус Христос родился в 1054 году... Главный результат “новой хронологии”, как считают ее авторы, состоит в обнаружении «трех основных хронологических сдвигов примерно на 330, на 1050 и на 1800 лет», в результате которых «последний отрезок истории XV-XX веков является хронологически достоверным, а хронология более ранних эпох нуждается в серьезном пересмотре». А. Т. Фоменко и его соратник Г. В. Носовский хотят «услышать ответ по существу: откуда вы все-таки берете обоснование древних дат». Этот ответ дает астрономия. Особенно важна датировка более сотни древних наблюдений, собранных в «Альмагесте» Клавдия Птолемея, древнейшем своде астрономических знаний. Наиболее важным из этих ста наблюдений является звездный каталог, содержащий координаты 1022 звезд (так что можно говорить более чем о 1100 наблюдениях). Действительно, координаты звезд изменяются со временем по двум причинам – из-за векового изменения положения исходных точек их отсчета (определяемых положением в пространстве осей суточного и годичного вращения Земли), а также из-за перемещения как звезд, так и Солнца в пространстве, что приводит к очень медленным изменениям их координат на небесной сфере. Сравнивая их с современными, можно надежно определить время наблюдения каталога, если оно почему-либо не указано его автором. Таких случаев, правда, до сих пор не было... В «Альмагесте» четко сказано, что координаты, полученные из наблюдений, приведены к началу царствования Римского императора Антонина Пия. Это 20 июля 137 года. Однако д. Т. Фоменко уверен, что ему удалось датировать каталог X веком. Значит, и Антонин Пий, и многочисленные другие исторические личности, упоминаемые в «Альмагесте», жили на много веков позже, чем считалось до Фоменко. Лишается оснований и птолемеевский «Канон царей» – хронологическая таблица, по которой Птолемей приводит даты наблюдений и на которой основывался Скалигер. Значит, всю историю можно переписать, что А. Т. Фоменко и делает. Общепринятая хронология не нуждается в новых проверках и подтверждении. Счет годов со времен античности никогда не был утерян. В последние века Римской империи он начинался с правления Диоклетиана, и так продолжалось до тех пор, пока римский аббат Дионисий не предложил считать 248-й год Диоклетиана 532-м годом от рождества Христова. Новое летосчисление привилось не сразу, его принял папа Бонифаций IV в 607 году от Р. X., но лишь со времен папы Евгения IV (1431 г.) оно регулярно используется в документах Святейшей канцелярии. Однако Восточная Церковь эту эру не приняла (на Руси – до времен Петра I), поскольку споры о дате рождения Христа продолжались в Византии до XIV века. Христиане Египта и Ближнего Востока до сих пор пользуются эрой Диоклетиана. И если спросить у них, как они переходят к «нашей эре», они ответят что 1-й год Диоклетиана – это 284 год по Р. X. Счет годов не утерян! Промежуток между 284 годом и 137 годом, первым годом Антонина Пия, заполняется без проблем по историческим данным (например, по списку римских консулов). При использовании же астрономических методов никакие промежуточные датировки вообще не нужны. Напомним, что 1-й год Антонина Пия – это дата, к которой приведены долготы звезд в звездном каталоге «Альмагеста». Антонин Пий замыкает «Канон царей» Птолемея, начинающийся с вавилонского Набонассара, 1-й год которого приходится на 747 год до Р. X. Этот «Канон» включен в «Подручные таблицы» Птолемея как хронологическая база для астрономических вычислений, по нему указаны даты астрономических явлений, описанных в «Альмагесте». Датировка «Канона» проверена многочисленными астрономическими данными, в том числе содержащимися и в «Альмагесте», и в клинописных табличках, откопанных в Месопотамии через 25 веков после события. 4. Теория «прибавочной стоимости» Маркса Не является научной теория “прибавочной стоимости” Маркса, в основе которой лежит восходящее к Д. Рикардо (David Ricardo, 1772–1823) понятие “естественной” стоимости товара, определяемой затраченным на его изготовление “общественно необходимым” трудом. Эта стоимость, по Марксу, измеряется рабочим временем и выражается в соответствующих единицах – часах, днях и т. п. Но никаких способов ее измерения теория Маркса не дает (и не может дать ввиду нечеткости понятия “общественно необходимого труда”), вследствие чего она (теория) оказывается непроверяемой. Как говорит А. И. Фет в книге «Инстинкты и социальное поведение», «Стоимость – не величина в смысле естествознания, а философская фикция.»[6]. 5. Статус субъективного мнения Необходимо иметь ясное представление о возможностях используемого понятийного аппарата и возможностях работы с наличным материалом. (В гум. науках особенно часто нарушается.) Если понятийный аппарат таков, что построенная на его основе теория нефальсифицируема, в этом нужно отдать себе отчет и честно признать, что она является мифом или метафизическим учением (что само по себе еще не лишает ее права на существование, хотя в наш век всеобщего преклонения перед наукой редкий автор отважится сделать такое признание даже перед самим собой). Если гипотезу невозможно проверить наблюдениями или экспериментами ввиду особенностей материала (напр., его слишком мало, как часто бывает при изучении прошлого, или нет совсем, как бывает всегда при попытках предсказать будущий ход истории), нужно смириться с тем, что эта гипотеза может претендовать только на статус субъективного мнения, с которым каждый волен соглашаться или не соглашаться. Не могут претендовать на полную объективность теории, относящиеся к понятиям, содержание и объем которых не очерчены с достаточной четкостью (таких, как «капитализм», «романтизм» и т. п.). И если попытаться выразить в нескольких словах, чему может научить человека, решившего испробовать свои силы в области гуманитарных наук, анализ логического аспекта гуманитарных исследований, то, может быть, самыми подходящими словами были бы такие: трезво оценивать возможности своего инструментария. [5] Вот пример такого «одноаспектного» рассуждения. В одном из эпизодов китайского классического романа «Троецарствие» описывается «ученый спор» двух мудрецов о свойствах неба. Один из них задает другому, между прочим, такой вопрос: «Есть ли у неба фамилия?» «Есть» – отвечает другой. «И какая же?» – «Лю.» – «Как ты это докажешь?» – «Очень просто! Ведь фамилия императора – Лю, а император – Сын Неба, значит, и фамилия неба – Лю». [6] Кстати сказать, другая построенная Марксом экономическая теория, описывающая расширенное капиталистическое производство, явл. подлинной научной теорией. Впоследствии Дж. фон Нейман (John von Neumann, 1903–1957) перевел ее на мат. язык, и в современных руководствах по мат. экономике изложение «модели Маркса – фон Неймана», как ее теперь называют, занимает всего несколько страниц. Опубликовано на сайте: http://intencia.ru Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=FAQ&op=view&id=59 |