Интенция | Все о философии

20.03.2009 - Истина как центральное гносеологическое понятие

1. Проблема истины в философии


Проблема истины является одной из центральных во многих философских системах.

Единство истины, красоты и справедливости отметил еще Платон: «Те, кто по своей природе не сросся и не сроднился со всем справедливым и с тем, что именуют прекрасным... никогда не научатся, насколько это вообще возможно, истинному пониманию того, что такое добродетель и что такое порок». Тем самым с общемировоззренческой и общекультурной точек зрения в истине «пересекаются» гносеологическое, аксиологическое и экзистенциальное, теоретико-рефлексивное и ценностно-мировоззренческое. Истина поэтому органична и для науки, и для религии, и для философии, но каждая из этих форм постижения человеком себя и мира по-своему трактует смысл истины как системообразующей категории.

2. Право на заблуждение


Достижение истинного знания – сложный и противоречивый процесс. На этом пути человек строит догадки, проводит наблюдения, эксперименты, формулирует гипотезы и т. д. Естественно, что на этом пути возможно получить различные результаты. Исследователь, если речь идет о поиске научной истины, может не только прийти к истинному результату, но и пойти по ошибочному пути, заблуждаться. Поиск истины – открытый процесс, в нем заложены различные возможности, в том числе и возможности неверных, ошибочных оценок происходящего. Известный французский физик, лауреат Нобелевской премии Луи де Бройль в связи с этим отметил: «Люди, которые не занимаются наукой, довольно часто полагают, что науки всегда дают абсолютно достоверные положения; эти люди считают, что научные работники делают свои выводы на основе неоспоримых фактов и безупречных рассуждений и, следовательно, уверенно шагают вперед, причем исключена возможность ошибки или возврата назад. Однако состояние современной науки, так же как и история науки в прошлом, доказывает, что дело обстоит совершенно не так».

Так что заблуждение – возможный момент познавательного процесса, характеризующий возможность формирования у человека понятия или суждения, не соответствующего самому предмету. Заблуждение отличается от лжи тем, что оно носит непреднамеренный характер. Заблуждение может быть ограниченным знанием, которому придается абсолютно всеобщий характер. Оно может быть ошибочным знанием, но принимаемым тем, кто его разделяет, за истину. Заблуждение имеет свои теоретико-познавательные и социальные основания. Причины появления заблуждения многообразны и связаны в первую очередь со сложностью и противоречивостью движения мысли вообще и познавательной деятельности в особенности. В частности, источником заблуждения могут быть неадекватно воспринятые факты, ошибочная их интерпретация. Зачастую истина становится заблуждением, если не учитываются границы истинности и та или иная истинная концепция распространяется на все сферы реальности. Заблуждение может быть следствием также неверной информации.

В целом заблуждение – естественный момент познавательного процесса и диалектически связано с истиной. Нелинейное, противоречивое, поливариантное развитие знания включает в себя множество различных возможностей, которые по-своему время от времени реализуются в зависимости от познавательной ситуации. Поэтому необходимо считаться с возможностью заблуждений, не преувеличивая и не абсолютизируя их. Преувеличение места заблуждений в познании может привести к скептицизму и релятивизму. Выдающийся отечественный физик, лауреат Нобелевской премии П.Л.Капица заметил: «...ошибки – диалектический способ поиска истины. Никогда не надо преувеличивать их вред и уменьшать их пользу».

Поэтому истине противостоит не столько заблуждение, сколько ложь как преднамеренное возведение в ранг истины.

3. Свойства истины


1. Нередуцируемость истины

Г.-В.-Ф.Гегель (в «Феноменологии духа») отметил, что «истина не есть отчеканенная монета, которая может быть дана в готовом виде (gegeben werden) и в таком же виде спрятана в карман». Это принципиальное положение в образной форме подчеркивает процессуальный характер постижения человеком истинного знания. Сложность однозначной концептуализации истины связана с многообразием форм бытия истины, с тем, что истина специфично воплощается в практическом и теоретическом, вероятном и достоверном, фундаментальном и прикладном и других видах знания. Именно нередуцируемость истины к однозначно верифицируемым или фальсифицируемым утверждениям служит основанием для сомнения в эвристической возможности понятия «научная истина».

Истина процессуальна: она одновременно и абсолютна, и относительна. Абсолютное знание не означает независимости знания от конкретных условий – это невозможно, – а означает степень полноты и точности. В культуре, особенно на практике и на уровне здравого смысла, абсолютная истина трактуется и как полное, исчерпывающее знание о предметах. Наконец, абсолютная истина может трактоваться как предел, к которому стремится человеческое познание.

Карл Поппер также пытался доказать, что «наука не является системой достоверных или хорошо обоснованных высказываний; она не представляет собой также и системы, постоянно развивающейся по направлению к некоторому конечному состоянию».

Что является основанием подобного критического отношения к возможности достижения истинного знания вообще и научной истинности в частности? Систематический анализ различного подхода к данной проблеме показывает, что зачастую критики отождествляют истину с абсолютной истиной, как исчерпывающим значением о мире, или преувеличивают статус относительной истины, рассматривая имеющиеся знания только в контексте их прагматического, инструментального значения. Из этого следует необходимость более подробного рассмотрения особенностей истинного знания и его свойств.

2. Объективность истины

Во-первых, истина объективна, поскольку ее содержание должно соответствовать действительности. Истина не субъективна, поскольку она не содержит влияния мнений, пристрастий, а отражает реальное положение дел. Тела при нагревании расширяются независимо от того, нравится нам это или нет.

При этом объективность истины нельзя трактовать вне социокультурного контекста, поскольку положение о том, что «тела при нагревании расширяются», найдено человеком и сформулировано именно в такой форме на определенном этапе развития культуры. Поэтому объективные истины – это человеческие истины. Найденные человеком истины могут быть выражены в различной форме, могут получать несовпадающие интерпретации.

3. Конкретность истины

Во-вторых, истина всегда конкретна. Люди находят ее в определенных условиях, которые влияют на формулировку истинных положений. Конкретные условия входят в смысловой контекст, находят отражение в языке, мировоззрении, отношении к найденным истинам.

4. Динамичность истины

В-четвертых, истина, как и основные формы ее бытия, не статична, а динамична. Истина трансформируется во времени, приобретая новые смысловые оттенки в различные эпохи и в различных культурных традициях. Характер истины зависит от времени и места. Как отметил Ф.Бэкон, «истина - дочь времени, а не авторитета».

Меняются, трансформируются также способы обоснования истинности знания, уровень и специфика доказательства. Динамичность и процессуальность истины проистекают от того, что меняются объем знаний, социокультурный контекст, соотношение и характер взаимосвязи эмпирического и теоретического. Процессуальность истины означает развитие познания на основе принципа преемственности, когда достигнутое ранее знание не отбрасывается с развитием науки, а является основанием нового этапа знания.

4. Критерии истинности знания


Вопрос о критерии истины является принципиальным не только для познавательной деятельности человека, но и для всей его социальной практики. Именно решение данного вопроса означает нахождение методов, позволяющих отделить истинное знание от неистинного. Проблема критериев истинности особенно важна для научного знания.

Согласно К. Попперу, «мы не имеем критерия истины, но, тем не менее, мы ведомы идеей истины как регулятивным принципом (как могли бы сказать Кант или Пирс)». В целом все возражения проистекают из обнаружения “теоретической нагруженности факта”, возрастания активности познающего субъекта и возрастания роли формализованных систем в структуре научного знания.

Решить проблему истины – значит найти метод (способ) отличия истинного знания от заблуждения. Критерий истины позволит тогда показать, что определенное утверждение обладает такими свойствами, которые характерны для истины. Главной теоретико-познавательной проблемой выступает при этом проблема сопоставления знания, которое является идеальным и находится в сознании, с материальным предметом, который находится вне нашего сознания. В реальности же мы сопоставляем одно знание с другим знанием. Эту ситуацию четко зафиксировал И.Кант, который отметил: «...так как объект находится вне меня, а знание во мне, то я могу судить лишь о том, согласуется ли мое знание об объекте с моим же знанием об объекте»[1]. Из этого делается вывод о том, что мы не в состоянии выйти из этого «круга», вынуждены сопоставлять одни суждения, концепции, утверждения с другими суждениями, концепциями и утверждениями.

Однако выход из этой ситуации есть, и не один. Один выход связан с тем, что существует логический критерий согласованности знаний. Согласованность знаний как выражение логической непротиворечивости выступает важным внутринаучным критерием истинности знаний. Этот критерий необходим, но недостаточен, поскольку, как было отмечено выше, мы можем создавать внутренне непротиворечивые, но не имеющие непосредственного отношения к реальности построения.



Поэтому логический критерий истинности достаточен для аналитических суждений, в которых не ставится вопрос об истинности исходных оснований. Проверка синтетических суждений требует выхода за пределы логики – к миру опыта и практики. Практика как способ взаимодействия человека с миром выступает основанием и конечной целью человеческого познания. Потребность в познании, в том числе и в истинном познании, формируется вместе с человеком и становится частью его культурной традиции. Интенция на истинное понимание себя и окружающего мира – форма самореализации человека. Эта потребность предполагает включение познавательного процесса, содержанием которого выступает знание, претендующее на истину, в более широкий практический контекст и, следовательно, предполагает умение отличать истину от лжи и заблуждения.

Практика не только выдвигает определенные проблемы перед познающим субъектом, но и служит конечным аргументом в решении вопроса об истинности сформулированных в процессе решения данной проблемы концептуальных догадок и теоретических предположений. Подобная «включенность» познания в практику выступает как критерий истины, поскольку именно на практике подтверждается эффективность, действенность, в конечном счете, соответствие наших знаний действительности. При этом практический критерий не внутритеоре-тический и даже не внутринаучный, он шире по своему содержанию, так как человек за проверкой истинности своих представлений обращается ко всему опыту человечества. Именно практика показывает, насколько наши теоретические ожидания соответствуют объективным условиям.

Вместе с тем практический критерий имеет свои особенности, с которыми необходимо считаться. Во-первых, практика не всегда может однозначно решить вопрос об истинности знаний, находящихся на стадии роста, она помогает осмыслить общую ситуацию, служит конечным гарантом истинности развивающегося знания. Во-вторых, практика – отражение способа взаимодействия человека с миром, тем самым она ограничена возможностями этого способа взаимодействия. И только практика как процесс позволяет решить вопрос об истине в принципе. Следовательно, практика не ставит под сомнение значение и необходимость других внутринаучных критериев истины.

Признавая знание истинным, необходимо указать критерии, по которым истину можно отличить от заблуждения. Среди критериев истинности знания назывались:

1) всеобщность и необходимость,

2) очевидность,

3) логическая непротиворечивость,

4) эмпирическая и практическая подтверждаемость.

5. Аспекты истины


Объективная истина имеет 5 аспектов: онтологический, нравственный, праксеологический и выразительный.
1. Онтологический (сущностный) аспект

связан с фиксацией в ней бытия как предметно-субстратного, так и духовного (в последнем случае–когда объектом познания индивида становится духовный мир другого человека, установленные теории, система догматов и пр.). Само же это бытие является данным субъекту как объект, т. е. как объективная реальность, хотя и сопряженная с субъектом, но находящаяся вне субъекта познания. Сама истина обретает собственное бытие. В. С. Соловьев отмечал: «Истина заключается прежде всего в том, что она есть, т. е. что она не может быть сведена ни к факту нашего ощущения, ни к акту нашего мышления, что она есть независимо от того, ощущаем ли мы ее, мыслим ли мы ее или нет... Безусловная истина определяется прежде всего не как отношение или бытие, а как то, что есть в отношении, или как сущее» (Соч. в двух томах. Т. 1. М., 1988. С. 691).

Онтологический (сущностный) аспект истины подчеркивался и П. А. Флоренским в его «Столпе и утверждении истины». «Наше русское слово “истина”, – пишет он, – сближается с глаголом есть (“истина” –“естина”)... “Истина”, согласно русскому о ней разумению, закрепила в себе понятие абсолютной реальности: Истина – “сущее”, подлинно-существующее... В отличие от мнимого, не действительного... Русский язык отмечает в слове “истина” онтологический момент этой идеи. Поэтому “истина” обозначает абсолютное само-тождество и, следовательно, само-равенство, точность, подлинность. “Истый”, “истинный”, “истовый” – это выводок слов из одного этимологического гнезда» (М., 1990. c. 15–16). Истина – это «пребывающее существование»; это – «живущее», «живое существо», «дышащее», т. е. владеющее существенным условием жизни и существования. Истина, как существо живое по преимуществу, – таково понятие о ней у русского народа... Именно такое понимание истины и образует своеобразную и самобытную характеристику рус. философии».

Онтологический аспект является ведущим. Хотя определений понятий “истина” имеется множество (и они имеют право на существование), все же исходным является то, которое непосредственно касается его сути.

2. Нравственный аспект истины

состоит в нравственно-этической, эстетической и праксеологической ее наполненности, в тесной связи с смыслом жизни, с ее ценностью для всей, в т. ч. практической деятельности человека. Само понятие «истина» в русском языке неотрывно от понятия “правда”. Вл. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» замечает: правда – это истина на деле, истина во благе, честность, неподкупность, справедливость; поступать по правде значит поступать по истине, по справедливости; правдивость, как качество человека или как принадлежность понятия, рассказа, описания; полное согласие слова и дела, истина (т. III. М., 1980. С. 379).

Истина – противоположность лжи; все, что верно, подлинно, точно, справедливо, что есть; все, что есть, то истина. Ныне слову этому отвечает и правда, хотя вернее будет понимать под словом «правда» правдивость, справедливость, правосудие, правоту. Истина относится [более] к уму и разуму, а добро или благо к любви, нраву и воле (т. И. М., 1979. С. 60).

Само понятие “правда” охватывает и объективную истину, и моральную правоту. «Правда груба, да сердцу мила» (преп. Амвросий Оптинский). Здесь истина понимается как соответствие Правде Божией. А сатана есть прежде всего лукавый, т. е. лживый.

Истина соединяет людей, выступая основой взаимопонимания. Как отметил англо-американский математик и философ А.-Н.Уайтхед, «истина обладает простой силой, которая в субъективной форме ее схватывания оказывается родственной чистоте, а именно, она устраняет все ненужное, излишнее. Она направлена на поддерживание индивидуальных черт лишь в той мере, в которой это необходимо для красоты сложного целого. Ложность разъединяет».

3. Праксеологический аспект

истины демонстрирует включенность в истину момента ее связи с практикой. Польза.

4. Освободительный аспект

Философ М. Рубинштейн обращал внимание на освободительный характер истины: каждая познанная истина, подчеркивал он, означает новый раскрытый простор для действия; предвидя будущее и объединяя его со своими принципами, человек не только ждет будущего, но он способен и творить его; истина – жизнесозидателъна, ложь жизнеразрушительна («О смысле жизни». Ч. 2. М., 1927. С. 101, 103, 96). Впрочем, зачем ломиться в открытую дверь? – уже в Евангелии мы на находим, что «истина сделает вас свободными» (Иоанн. 8, 32).

Мартин Хайдеггер (1889–1976), один из основоположников экзистенциализма, исходя из того, что «сущность истины есть свобода», выявил новые смысловые оттенки как истины, так и свободы. Для Хайдеггера связь между истиной и свободой не означает субъективизации истины, поскольку свобода – «основа внутренней возможности правильности», «допуск в раскрытие сущего как такового».



5. Выразительный аспект истины

Истина способна выражаться. Многие соглашаются с неминуемой неполнотой всякого конкретного выражения истины как отражения бытия. Всякое суждение предполагает некоторый неявный контекст, который остается неосознанным или недосказанным (подразумеваемым). Например, это может быть зависимость знания от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых они существуют и развиваются. Напр.: утверждение «вода кипит при 100 градусах Цельсия» правильно при наличии нормального атм. давления (760 мм ртутного столба) и неправильно при отсутствии этого условия.

Всякое представление ограничено и относительно. На каждое выражение истины накладываются свои шоры и соглашения: система координат, язык и т. п.

6. Различное понимание истины


Проблема истины является ведущей в гносеологии. Оно находится в одном ряду с такими понятиями как справедливость, добро, смысл жизни. Трактовка истины во многом зависит от исходных ценностно-мировоззренческих установок исследователя. От того, как трактуется истина и как решается вопрос о ее достижимости, зависит и мировоззренческая позиция человека. Категория истины, так же как и мн. др. понятия философии, имеет различные толкования.

Общей трактовки истины в философии НЕТ. Различные решения проблемы истины мы дадим при рассмотрении конкретных теорий знания.

С различными аспектами истины тесно связаны и различные способы понимания истины.
1. Истина как самораскрытие бытия (алетейа, aleteia)

М. Хайдеггер понимает истину в духе философов-досократиков, как самораскрытие бытия, как алетейю (греч. Aletheia – несокрытость, непотаенность). Он видит в бытии (экзистенции) человека тот рупор, через который говорит о себе истина бытия. Истина бытия дает о себе знать прежде всего через экзистенцию поэтов. Только в подлинной поэзии раскрывается истинный смысл бытия. Момент истины… БОГОСЛУЖЕНИЯ.

Притча о талантах: таланты необходимо раскрывать, иначе они пропадают.

Не мир нужно рационализировать, чтобы воссоединить его с человеком, а человека иррационализировать, чтобы воссоединить его с миром. И как только нам удастся, заявляет Хайдеггер, рассмотреть человека по-новому, т. е. раскрыть его сущность как экзистенцию, мы увидим, что никакого разрыва между человеком и миром реально нет, что его впервые создает и увековечивает метафизика.

2. Классическое понимание истины

Наиболее известной концепцией истины является классическая, восходящая, как было отмечено, к греческой философской традиции вообще и к идеям Платона и Аристотеля в особенности. Согласно Аристотелю, «прав тот, кто считает разделенное – разделенным и соединенное – соединенным, а в заблуждении тот, мнение которого противоположно действительным обстоятельствам...»[2]. При этом Аристотель подчеркивал: «Надо иметь в виду – не потому ты бел, что мы правильно считаем тебя белым, а наоборот – потому, что ты бел, мы, утверждающие это, правы». Ядром классической концепцией истины является положение о соответствии мыслей действительности. При этом под действительностью понимается не только объективная реальность, но и все то, что имеет место.

Оценка познавательной ситуации в терминах классической концепции истинности затрудняется, когда ставится вопрос о соответствии философско-методологических положений действительности, поскольку философские утверждения о бытии, сознании, априорном и т. д. сложно однозначно верифицировать или фальсифицировать в терминах соответствия или несоответствия действительности, подобно утверждениям науки. Последнее, однако, нельзя понимать так, что философско-методологические истины принципиально не поддаются рационализации, а потому и оценке на языке классической концепции истинности. В связи с этим прав американский философ Х.Патнэм, который доказывает, что «философские истины в той же степени поддаются общественно значимому доказательству, что и научные истины». Вопрос в том, что философские истины, будучи единством гносеологического и аксиологического, истины и ценностей, доказываются не непосредственным сопоставлением с реальностью, а более сложным путем, который включает в себя весь практический, научный и духовный опыт человечества.

Принципиальные проблемы, с которыми столкнулась классическая (или, как ее называют многие авторы, корреспондентская) концепция истины, связаны с тем, что означают эти фундаментальные понятия. В частности, что понимается под действительностью, с которой мы должны сопоставить наши знания? Проблематичность ситуации в том, что человек имеет дело с воспринимаемым на основании органов чувств, с реальностью, которая составляет мир опыта. Из этого следует вопрос о том, насколько правомерно отождествление действительности с этим миром. Подобные рассуждения применимы и к другим исходным категориям классической концепции истины. Соответствие, в частности, может быть сопряжено со значительным числом конвенций, соглашений.

Не менее сложной предстает проблема реальности, однозначной определенности познаваемого объекта, особенно когда речь идет о познании многоуровневых, сложноэволюционирующих, нестабильных систем с участием человека.

Т. обр., классическим пониманием истины называют образцовую, устойчивую концепцию, ведущую свое начало от Аристотеля и выдержавшую испытание временем. Основу классической концепции истины составляет принцип соответствия. Согласно этому принципу, истина определяется как соответствие знания об объекте самому объекту (адекватность). В этом смысле классическая концепция истины является положительным ответом на вопрос о познаваемости мира, поскольку истина есть соответствие мыслей действительности (или: соответствие понятия-представления предмету, или: соответствие суждения факту. Эти определения близки по смыслу, но не совпадают между собой). В полном смысле слова классическим является сам принцип соответствия (корреспонденции).

Среди приверженцев классической концепции истины мы находим и материалистов, и идеалистов, и теологов, и метафизиков, и диалектиков.

Характерной чертой такого понимания истины является наличие в ней объективной и субъективной сторон. Само мышление больше не является частью бытия: разделение на субъект и объект. Ум есть тут не бытие, а представление о бытии, направленность на бытие [интенциональность]. «Истина объективна» – это значит, что истинное содержание человеческих представлений не зависит ни от человека, ни от человечества. Однако в соответствии со здравым смыслом и по исходному определению объективная истина внеклассова и надысторична. Одно из определений объективной истины таково: истина – это адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее познаваемый объект так, как он существует сам по себе, вне сознания.

Адекватность («верность») применительно к мысленным образам может быть определена в лог. терминах изоморфизма и гомоморфизма. Термин «адекватное» («верное») отражение применительно к мысленным образам может быть конкретизирован через понятия изоморфизма и гомоморфизма. Так верное отображение как мысленный образ, возникающий в результате познания объекта, есть: 1) отображение, причинно обусловленное отображаемым; 2) отображение, кот. находится в отношении изоморфизма или гомоморфизма по отн. к отображаемому; 3) отображение, в котором компоненты, находящиеся в отношении изоморфизма или гомоморфизма к компонентам отображаемого, связаны с последним отношением сходства.

Совр. трактовка истины включает в себя следующие моменты.1) понятие «действительность» трактуется прежде всего как объективная реальность, существующая до и независимо от нашего знания, как состоящая не только из явлений, но и из сущностей, скрывающихся за ними, в них проявляющихся. 2) в «действительность» входит также и субъектная действительность, духовная реальность. 3) познание, его результат – истина, а также сам объект понимаются как неразрывно связанные с предметно-чувственной деятельностью человека, с практикой; объект задается через практику; истина, т. е. достоверное знание сущности и ее проявлений, воспроизводима на практике. 4) признается, что истина не только статичное, но также и динамичное образование; истина есть процесс.

Его модификацией является следующее: истина есть соответствие субъектных представлений объекту (реальности). Поскольку представления субъекта как индивида могут носить конкретно-чувственный или мысленно-абстрактный характер, постольку можно дать такое определение: истина есть соответствие конкретно-чувственных и понятийных представлений объекту. Такое определение понятия «истина» предполагает, между прочим, вполне однозначный и положительный ответ на вопрос, а относится ли «истина» также к чув. познанию действительности? Нередко встречается мнение, будто истина соотносима только с понятиями и с понятийным мышлением. Но истина как соответствие объекту есть общая характеристика любого гносеологического образа, она относится и к чувственному познанию. Но поскольку противоположность объективного и субъективного, соответствующего объекту и не соответствующего ему, развертывается в мышлении в противоположность истины и заблуждения, постольку «заблуждение» (в отличие от «ложного») обычно употребляется применительно к мысли. Действительно, чтобы «заблуждаться», надо «искать», чтобы искать, надо иметь известную свободу выбора, а она появляется вместе с отн. самостоятельностью мышления. В ощущениях и восприятиях свободы выбора нет, поскольку они есть результат непосредственного взаимодействия органов чувств с вещами.



К слабой стороне классической трактовки истины следует отнести и тот факт, что она практически не применима в гуманитарных науках, также как и к оценке самих философских доктрин.

3. Каталептическое понимание истины

Как то, что одобрил субъект.

4. Христианское понимание истины

Господь говорит: «Фома сказал Ему: Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь? Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.». (Иоанн, гл. 14, 5-6).

5. Когерентное понимание истины

Широко известна когерентная концепция истины (Томас Гоббс, 1588–1679), которая связывает истинность знания с ее согласованностью и непротиворечивостью. Когерентная концепция истины вместо понятия истины как соответствия предлагает истину как непротиворечивость и самосогласованность, которые выступают решающими признаками истинности. Когерентная концепция истины имеет ряд вариантов и применяется некоторыми философами и методологами науки, когда речь преимущественно идет об истинности формализуемых систем, где принципиально значимы непротиворечивость и внутренняя самосогласованность различных утверждений. По большому счету когерентная концепция не противостоит классической, а дополняет ее в том отношении, что помогает связать интуитивно ясную идею о соответствии мыслей реальности с методологически работающим требованием непротиворечивости. Когерентная концепция не столь фундаментальна, как классическая, поскольку не всякая непротиворечивая система утверждений обязательно истинна, хотя противоречивость дает основание отвергнуть претензии тех или иных концепций на истинность. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что непротиворечивость – необходимое, но недостаточное условие для истинности той или иной системы.

6. Конвенциональное понимание истины

исходит из неминуемости ее выразительного аспекта. Всякое выражение предполагает специально созданные для этого формы, которые сами по себе могут быть более или менее удачными.

Анри Пуанкаре и П. Дюгем, определяя свое понимание истины, опирались на историю науки и собственную практику научных исследований. Как определить, какая из научных теорий является истинной? Какая геометрия, Евклида, Лобачевского или Римана, соответствует действительному пространству? Исследуя этот вопрос, А. Пуанкаре делает вывод о том, что аксиомы, лежащие в основании теорий, не могут рассматриваться как истинные или ложные. Они являются конвенциями – соглашениями ученых. Почему ученые приходят к этим конвенциям и договариваются использовать те или иные наборы аксиом? Критериями выбора является удобство использования (аксиомы должны быть удобны для описания тех или иных фактов), простота аксиоматической системы. Выбор между научными теориями определяется целесообразностью применения их для решения той или иной задачи. Таким образом, теории не могут быть оценены как истинные или ложные, как соответствующие или не соответствующие действительности. Вместе с тем А. Пуанкаре полагал, что отдельные гипотезы должны проходить проверку в опыте, и тем самым оставлял возможность для действия принципа соответствия.

Конвенции должны быть непротиворечивы и выбираются с учетом того, чтобы отражать отношения между объектами природы: «Эти предписания налагаются на нашу науку, которая без них была бы невозможна, они не налагаются на природу. Однако, произвольны ли эти предписания? Нет; иначе они были бы бесплодны. Опыт предоставляет нам свободный выбор, но при этом он руководит нами, помогая выбрать путь, наиболее удобный».

7. Прагматическое понимание истины

В философии широко известна и прагматическая концепция истины, которую некоторые авторы называют также инструментальной. Прагматическая концепция связывает истинность утверждений с их практической полезностью. Источником прагматической трактовки истины выступает зависимость убеждений, которые оказывают влияние на наши оценки, от практики, эффективности человеческой деятельности.

Прагматическая концепция истины, как и когерентная, не обязательно противостоит классической концепции, поскольку классическая концепция не отрицает значения практической эффективности истины, хотя возможны и такие трактовки прагматической концепции, которые несовместимы с классической концепцией истины. В строгом смысле слова и когерентная и прагматическая концепции отражают не столько сущность истины, сколько требования, которые предъявляются к тем или иным теоретическим системам, претендующим на истинность.

Прагматическое понимание истины связано с именами Ч. Пирса (1839–1914), У. Джеймса (1842–1910), Джона Дьюи (1859–1952). Отрицая созерцательный образ жизни, идеологи прагматизма смыслом жизни человека считали дело (греч. pragma, род. п. от pragmatos – дело, действие). Истинным считалось то знание, которое ведет к успешному действию, к достижению поставленной цели (У. Джемс). Полагая, что сомнение вредит действию, Ч. Пирс считал, что успешное действие может обеспечить только вера (belief). На место объективного знания Ч. Пирс поставил социально признанное верование. Отсюда истина понималась как верование, способное стимулировать успешное действие. В абсолютном смысле истиной он называл общезначимое принудительное верование, к которому по каждому изучаемому вопросу пришло бы беспредельное сообщество исследователей, если бы процесс исследования продолжался бесконечно.

Прагматизм стремится ответить на запросы конкретной жизненной стихии, пользуясь научно проясненными и основанными на экспериментальном опыте мышлением и языком.

Его основатель Чарлз Сандерс Пирс (1839–1914) формулирует принцип прагматизма следующим образом: "Подумай, какие следствия, которые могли бы иметь возможную практическую значимость, мы приписываем предмету нашего понятия в нашем представлении. Тогда наше понятие об этих следствиях и будет всем нашим понятием о предмете". Эта максима выступает методом прояснения понятий, согласно которому смысловое содержание понятия состоит в его возможных прагматических следствиях. Прояснение и в необходимых случаях исправление понятий осуществляется путем экспериментального разбирательства с реальностью. Подобно этому смысл убеждений следует прояснять исходя из привычек поведения, лежащих в их основе. Однако прагматическая максима не должна пониматься так, будто прояснение смысла следует из описания фактически наступивших последствий действия. Наоборот, это происходит благодаря представлению о практических последствиях, полученных путем умозаключения в ходе мысленного эксперимента. Его результаты должны пройти проверку в процессе коммуникации между действователем и исследователем. Таким образом устанавливается истина как согласие всех членов "бесконечной общины исследователей". "Убеждение, которое призвано к итоговому обретению согласия всех исследователей, представляет собой то, что мы понимаем под истиной, а предмет, репрезентированный в этом убеждении, есть реальный предмет".

Для логики науки важное значение имело открытие пирсом абдукции (объясняющей гипотезы) как 3-го наряду с дедукцией и индукцией способа логического вывода. Абдукция выводит заключение от результата и правила к случаю. Этот метод на деле применяется в ходе построения любой научной гипотезы. В отличие от дедукции вывод здесь носит вероятностный характер (как в индукции), но расширяет поле познания, поскольку порождает в мышлении новую идею, делая тем самым возможными новые научные концепции.

Для развития семиотики большое значение имела пирсовская концепция триадического (трехместного) знакового отношения. Знак (репрезентируемое) находится в отношении к идее, которую он интерпретирует (является интерпретантом), выступая знаком объекта благодаря качеству, которое он связывает со своим объектом. Это триадическое отношение несводимо к двузначному. Т. обр., знак отчасти определяется его интерпретацией, а потому всякое познание сущего есть взаимодействие данного (объекта) и его толкования со стороны интерпретирующего сознания.

В творчестве Уильяма Джеймса (1842–1910) прагматизм, в отличие от пирса, получает субъективистскую окраску. К убеждениям, лежащим в основе всякого познания и действия, неприменим никакой общезначимый критерий истины – они выражают практический интерес действующего субъекта. Их истинность определяется тем, являются ли они практически значимыми, т.е. реально формирующими жизнь, необходимыми и важными для конкретного субъекта. Критерием истины выступает подтверждение на практике, а именно извлечение выгоды, т. е. реальная степень удовлетворенности конкретного индивида его отношениями с действительностью. Так, напр., истинна и "гипотеза о Боге", если она удовлетворяет индивида в его конкретной судьбе. Поскольку интересы и житейские обстоятельства людей различны, одновременно существует множество "истин". А раз житейские обстоятельства постоянно изменяются, то меняться должно и отношение к истине.

Джон Дьюи (1859–1952) предпринимает самую энергичную попытку практически применить прагматизм в сфере педагогики и политики. Занимаемая им в теории познания точка зрения инструментализма выдвигает на первый план идею, что познание отнюдь не пассивно, но уже само по себе является деятельностью. Познание есть инструмент успешной деятельности. Оно служит овладению ситуациями и решению практических проблем. Мышление и познание можно объяснить исходя из того, как они проявляют себя в определенных взаимосвязях поступков. Дьюи предлагает обширные проекты для реформы педагогики, которые апробирует в своей собственной "экспериментальной школе". Ученик должен из объекта обучения стать субъектом научения. Материал для занятий не определен заранее, задачи должны познаваться на опыте и решаться в качестве группового проекта. Воспитание, как и демократическая форма общества, должно быть процессом самореализации.

Как разновидность агностицизма можно рассматривать фаллибилизм – установку, которую разделяли представители прагматизма и постпозитивизма. Принцип фаллибилизма (лат. fallible – подверженный ошибкам, ненадежный) утверждает, что все накопленное человечеством знание представляет собой собрание заблуждений, нельзя ошибиться только в том, что все наше знание ошибочно.
Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=FAQ&op=view&id=21